Слово в годовщину убиения Государя Императора Николая II и его Царской семьи

«Если кто хочет последовать за Мной, да отвержется себя, и возьмет крест Свой и за Мной идет», – сказал Господь наш Иисус Христос всем Своим последователям, всем христианам. И за протекшие тысячелетия множество верных Христу душ выполнили этот призыв. Одним из тех немногих, кто в наибольшей мере, во всяком случае, с наибольшей ясностью христоподражательности своего подвига, выполнил этот призыв Господень, был наш мученик, Государь Император Николай II Александрович, убиенный сорок три года назад.

Большая или меньшая значительность исторический событий верней познается не в момент их свершения, а более или менее продолжительное время спустя.

Да, мученическая смерть Государя и всей его семьи потрясла русское сердце уже тогда, в момент, когда она совершилась, сейчас же, немедленно. И она была тогда для многих отрезвляющим ударом, ударом исцеляющим от опьянения угаром революции. Но воспринималась она тогда в значительной степени как только наша собственная, семейная, только русская историческая трагедия. Наше сознание тогда не выделяло ее ясно и отчетливо из ряда иных, увы, не столь малочисленных цареубийств нашей истории: Иоанна VI, Павла I, Александра II и иных – ранее. Но с каждым десятилетием, протекающим с того страшного дня, убиение Государя Императора Николая II Александровича и его Царской Семьи приобретает в нашем сознании и должно было бы приобретать в сознании всего мира более ясное значение.

Все яснее и яснее становится для нас и для всех, кто хочет видеть и слышать, и понимать, что вся безвыходная трагичность нашей эпохи связана с этим, 43 года назад тому совершившимся преступлением.

Захват нашей Родины властью бесовских сил, их кажущаяся такой неотразимой поступь во всем мире, растерянное бессилие властодержателей мира перед этой ужас наводящей поступью власти торжествующего зла, неумение этих, по церковному слову, только царюющих, а не державнующих властителей противостоять и их пугающему порабощению – чем все это можно объяснить, как не тем, что 43 года назад – 4/17 июля 1918 года исполнилось древнее пророчество апостола, и из мира был взят Удерживающий, тот, кто державствовал не по многомятежному хотению человеческому, но по Божиему избранничеству, и честно, «ходя пред Богом», совершал свой царственный долг.

Об этом не только мы свидетельствуем. Об этом очень ясно говорят и враги: «Ни одна революция в Европе и во всем мире не может достигнуть окончательной победы, пока существует теперешнее русское государство», – писал один из основоположников коммунизма.

Следовательно, основываясь не только на собственном понимании хода мировой истории, но и на свидетельстве самих виновников всего совершившегося, можем мы говорить, что весь неизмеримый поток крови, пролитый за эти четыре десятилетия, от крови многомиллионного множества жертв, убиенных в нашем народе, до гекатомб 2-й Мировой войны, до крови в Корее, в Венгрии, в Конго, в Лаосе и в скольких еще кровавых событиях будущего – весь этот океан крови не был бы пролит, если бы 44 года тому назад мы не изменили бы нашему Государю, и не пролилась бы его мученическая кровь.

Государь отверг себя, взял крест свой и последовал за Христом.

Самый подвиг царский в его дни стал уже подвигом мученическим. От дней Александра III ни один год, во всяком случае, ни одно трехлетие не проходило без покушений или, во всяком случае, без подготовки к покушению на Царя. Вся бескрайняя злоба всех сил зла во всем мире сконцентрировалась на нем. Он жил воистину, как овча, на заколение ведомое, как обреченная жертва, как лев, травимый псами.

А мы, и сами мы, кто уже жил в те дни, и наши отцы и деды, если в большинстве случаев и не были среди тех, кто совершил эту гнусную травлю, то разве не участвовали мы в ней, повторяя повседневно те пошлые клеветы, то плоские штампованные бессмысленные и лживые обвинения против царской власти и лично против Царя, те клеветы и ту пошлость, которые грязной рекой лились тогда и, увы, продолжают литься сейчас на страницах даже наших эмигрантских свободных русских газет и журналов, и которые за нами, увы, именно за нами бесстыдно повторяет весь мир?

О, если бы хоть в этом проявилось наше покаяние в содеянном, наш ужас пред глубиной нашей вины перед всем миром, если бы хоть сейчас, во единодесятый час человеческой истории, прекратили бы мы повторение пошлых и плоских бессмысленных формул, вошедших в наш язык тогда, в годы борьбы с Помазанником Божиим!

Государь не убоялся ни кровавых угроз врагов, ни жалкой пошлости окружающего его мира. Он непреклонно, по пушкинским словам, сказанным о его царственном тезке, «честно правил нами».

И как он был одинок! В этом ведь тоже глубокая христоподражательность его подвига.

Поистине мог в предреволюционные годы Государь, обращаясь к своему народу, повторить вслед за Господом: «О, если бы хоть в сей день узнал ты, что служит к миру твоему! Но это сокрыто ныне от глаз твоих. Ибо придут на тебя дни, когда враги твои обложат тебя окопами, и окружат тебя, и стеснят тебя отовсюду, и разорят тебя, и побьют детей твоих в тебе, и не оставят в тебе камня на камне за то, что ты не узнал времени посещения твоего» (Лк. 19, 42–44).

Он до конца пронес крест своего царственного служения, до тех пор, пока все кругом не восстало против него в подлом изменническом бунте, и дальнейшее его царское крестоношение потеряло смысл, ибо если можно губить и против воли губимого, то нельзя спасать против воли спасаемого.

В те страшные подлые дни, величаво одинокий, он, оглянувшись кругом, мог только в безмерной муке произнести: «Кругом предательство, трусость и измена» С этими словами он сошел со своего трона. Эти слова его по существу являются последними его словами, как царя, дошедшими до народа. И эти слова его тяжким обвинением падают на всех нас. О, если бы мы нашли, что сказать в свое оправдание, когда снова услышим их – эти слова, повторенными на Страшном Божием Суде!

Кровь Белой борьбы, безмерная мука всего народа русского, в которой, без сомнения, превзошел он все народы земли – в этом есть оправдание, есть очищение пред лицом страшного обвинения предсмертных царских слов.

Но мы – те, кто уцелели, кто избежал мук и смерти, кто остались в этом мире, страдальчески корчащемся без своего Удерживающего, что мы принесем в свое оправдание, в искупление?

Мало что можем. Но это малое принесем. Принесем нашу молитву о нашем Мученике-Царе, о том, чтобы воистину со святыми упокоил его Господь. Принесем в нашем сердце твердый обет никогда не позволять ни устам своим, ни разуму своему повторять гнусные неправды, возводимые на нашего Царя и на его дело, на его служение, гнусные неправды, и доныне повторяемые по всему миру. А главное, дадим обет нашему Государю, бессмертному духу его, быть может, и сейчас присутствующему среди нас. На этой молитве за него и его семью, в том, что, что бы с нами не случилось, мы никогда не примиримся с силами сатанинского зла, убившего нашего Государя и полонившего нашу Родину.

Мы с вами, в этом нашем малом храме, имеем радостное и жуткое преимущество быть из всего мира самыми близкими по пространству к сердцу нашей полоненной Родины. Над нами, как ни над кем иным из свободного мира, нависла сейчас опасность порабощения. Поэтому такой обет в непримиримости с внешне торжествующим, а внутренне всегда трусливым злом имеет здесь особенный смысл и значение.

Да приимет же этот обет и наши молитвы об упокоении души нашего Царя Всемилостивый Господь, как нашу малую жертву, от глубин сердец приносимую. Аминь.

Источник: 4/17 июля 1961 год Церковь Покрова Пресвятой Богородицы Берлин.