Слово благочестивейшего императора Юстиниана, посланное к Мине, святейшему и блаженнейшему архиепископу благополучного города и патриарху, против нечестивого Оригена и непотребных его мнений

У нас всегда была и есть забота, – правую и неукоризненную веру христианскую и благостояние святейшей Божией кафолической и апостольской Церкви во всем соблюдать непричастными смятениям. Это мы поставили первою из всех заботою; и мы уверены, что за нее и в настоящем мире нам Богом дано и сохраняется царство и покорены враги нашего государства, и надеемся, что за нее и в будущем веке мы обретем милосердие пред Его благостию. Если враг рода человеческого и выискивает безпрестанно различные случаи, в которых старается вредить душам человеческим, но человеколюбие Божие, сокрушая его лукавство и обличая сопротивных, не допускает стаду своему потерпеть вред или рассеяться. Это мы говорим потому, что до нас дошло, будто бы некоторые, не имеющие страха Божия в сердце и не знающие отличия правых догматов, по которому спасается всякий познающий истину, оставивши божественное Писание и святых отцов, которых кафолическая Божия Церковь имеет учителями и чрез которых всякая ересь повсюду изгнана, а православная вера возвещена, защищают Оригена и его учение, сродное с заблуждениями язычников, ариан и манихеев, чрез которые он впал в яму. Как такие люди могут причисляться к христианам, защищая человека, который старался передать то, что мыслили язычники, манихеи, ариане и другие еретики, который прежде всего дерзнул высказывать богохульство на святую и единосущную Троицу, будто Отец больше Сына, Сын больше Святого Духа, а Святой Дух больше других духов? Он прибавил к своему нечестию еще следующее, говоря, что ни Сын не может видеть Отца, ни Святой Дух – Сына, и что Сын и Святой Дух суть твари, и – что́ мы по отношению к Сыну, то́ же Сын по отношению к Отцу. К своим богохульствам он присоединил еще вот что, в первой главе своего сочинения «О началах» (Περὶ ἀρχῶν), где он буквально говорит так: «в умопостигаемом начале Бог по Своей воле предоставил такое число мысленных существ, каким он мог удовольствоваться; ибо, надобно сказать, сила Божия ограниченна, ибо под предлогом похвалы не надобно устранять ее ограничение; потому что если бы сила Божия была безконечна, то необходимо она не понимала бы и самой себя: ибо безконечное по природе не может быть понятно. Итак, Он сотворил сколько, сколько мог обнимать, иметь под рукой и содержать под своим промыслом; а также и материю Он приготовил в таком количестве, в каком Он мог ее устроить и украсить».

Какую еще хулу на Бога, более этой, мог произнести Ориген, который в Святой Троице измыслил степени, и чрез это хочет ввести многобожие и чудовищно утверждает, что самая сила Божия ограниченна? Его баснословию принадлежит и то, полное всякого нечестия, мнение, что все роды и виды совечны Богу; и что разумные существа, которые согрешили и вследствие этого лишились своего прежнего состояния, по мере своих грехов, для наказания ввергаются в тела; а очистившись, опять возводятся в прежнее состояние, совершенно освободившись от зла и от тел; и опять во второй, в третий и больше раз они в наказание ввергаются в различные тела. Он предполагает, что существовали и существуют различные миры, одни прошедшие, другие имеющие быть. И кто столько неразумен, что слыша это, не устрашится умом по причине величайшего нечестия? Кто не возгнушается безумного Оригена, который придумал и письменно изложил такие хулы на Бога? Эти хулы мы излишним считаем удостаивать опровержений, как запрещенные всеми христианами и имеющие явные доказательства нечестия. Поэтому, если все еретики за извращение того или другого догмата извержены из святейшей Церкви и преданы анафеме со своими учениями, то кто же из христиан потерпит, чтобы защищали Оригена и его дурные сочинения, – который насказал столько богохульств и почти всем еретикам доставил столько материала к погибели и богохульству, и потому уже давно святыми отцами предан анафеме вместе с его преступным учением? Хотя кто и согласится, что богоборец Ориген нечто и из правого учения внес в свои дурные сочинения (что встречается и у других еретиков), то это принадлежит не ему, а святой Божией Церкви; да и это самое он злонамеренно устроил на обман простаков. Воспитанный в языческих баснословиях и желая распространить их, он прикинулся, будто изъясняет божественное Писание, чтобы таким образом, злонамеренно смешивая непотребное свое учение с памятниками божественного Писания, вводить свое языческое и манихейское заблуждение и арианское неистовство, и иметь возможность приманивать тех, которые не в точности выразумели божественное Писание.

Что иное изложил Ориген, как не учение Платона, который распространял языческое безумие? Или от кого другого заимствовался Арий и приготовил свой собственный яд? Не он ли на погибель души своей измыслил в святой и единосущной Троице степени? Чем отличается от Манихея он, который говорит, что души человеческие в наказание за грехи посланы в тела? что будто бы они были прежде умами и святыми силами, потом получили насыщение богосозерцанием, и обратились к худому, и потому охладели (ἀποφυγείσας) в любви к Богу, а отсюда названы душами, т. е. холодными (ψυχὰς), и в наказание облечены в тела. И этого одного было достаточно для совершенного его осуждения, потому что это языческое нечестие. Из того, что сказал Бог: сотворим человека по образу Нашему и по подобию (Быт. 1, 26), по его пустым речам открывается, будто только тело без души было сотворено по образу и подобию Божию, а душа всецело предсуществовала и по сотворении тела вставлена в него или влита, как в сосуд. И, конечно, необходимо будет говорить, что и сам Бог, творец человека, есть тело, потому что Он создал тело по своему образу и подобию. Каким же образом тело может быть образом безтелесного? Поэтому да не будет того, чтобы христиане соглашались с этим. Если же, по богохульному учению Оригена, души предсуществовали и в наказание за свои грехи сосланы в тела, чтобы они исправившись образумились, то им больше уже не должно было грешить. Ибо, если тело дано душе в наказание за грехи, чтобы она своим странствованием научилась почитать Бога, то каким же образом тело пособляет и помогает ей грешить, чего не бывает у людей, подвергнутых наказанию? Ибо оковы, темницы, кандалы и, кратко сказать, все подобное, удерживает подвергнутых наказанию от нечестия и греха. И узы налагаются на согрешившего не как пособие ему ко греху и не для того, чтобы он грешил еще больше, но для того, чтобы он, мучимый узами, перестал грешить.

Итак очевидно, что души посланы в тела не для исправления от прежних грехов, как они болтают, но что Бог одновременно создал и тело и душу, то есть полного человека. Поэтому мы ожидаем себе воздаяния за то, что сделано нами с телом, доброе ли, или худое. Это передает нам и божественный апостол Павел, говоря, что всем явитися нам подобает пред судищем Христовым, да приимет кийждо, яже с телом содела, или блага, или зла (2 Кор. 5, 10). Итак должно внимать словам апостола: он не сказал, что судимый должен получить (воздаяние) за то, что он сделал прежде тела. Если же человек наказывается Судиею земли или удостаивается подобающей почести только за сделанное им с телом, а о грехах, сделанных прежде этого, совсем не упоминается, то очевидно, что души не существуют прежде тел; потому что если бы они существовали прежде, то апостол сказал бы: как с телом, так и прежде тела. А что души человеческие разумны и рассудительны, это признается всеми; этого, мы думаем, не будут отрицать и защитники Оригена. Пусть же скажут держащиеся мыслей Оригена: в каком состоянии были и что делали их души, прежде нежели вошли в тела, если, как они говорят, они существовали прежде тел? Ибо если души предсуществовали, то они должны знать: где они были и как очутились здесь. Если же они не могут сказать этого, так как тут нет истины, то очевидно, что они рассказывают басни. Быть может, они скажут, что души получают способность различать и знать то, что они делают, уже после того, как входят в тела. Если же они скажут это, то, по их пустословию, выходит, что тело почтеннее души, так как дарит ей возможность быть разумною и рассудительною. Но сказать это было бы полным безумием и нелепостию. Почему же, если, как они говорят, душа предсуществовала, она имеет нужду в учении и образовании, вошедши в тело, понемногу подвигается и достигает лучшего и совершеннейшего? Ибо если бы она предсуществовала и знала полезное, то не имела бы надобности ни в каком учении и, как вращающаяся в знании, не исправлялась бы занятиями; и если она знала преткновение, то она не училась бы, как знавшая прежде; если же она учится, как незнающая, то не знала прежде; если же она не знала прежде, то и не существовала прежде. Но очевидно, что она прежде не существовала; ибо виновник нашего существования есть единый Бог, который как создал нас из небытия, так и, создав, спасает нас собственною благодатию, когда мы оказываемся достойными этого и способными. Ибо Бог, сказавший: сотворим человека по образу Нашему и по подобию (Быт. 1, 26), вместе создал то и другое, то есть, образовал тело и сотворил разумную и рассудительную душу. Так Бог вместе и образовал тело и сотворил душу, создав таким образом полного человека; ибо ни тело без души, ни душа без тела не составляют человека. Если душа предсуществовала, как ложно учит Ориген, то для чего святейший пророк Захария сказал: созидаяй дух человека в нем (Зах. 12, 1)? Потому что, если душа предсуществовала, то надлежало сказать: вливающий как в сосуд или посылающий в него дух человека; ныне же, говоря: созидаяй, (пророк) показывает, что как тело, так и душу, прежде несуществовавшую, Бог сотворил собственною своею силою и благодатию. А что человек, как сказано, сотворен по образу и по подобию Божию и удостоился божественного вдуновения, это показывает, что душа сотворена не только разумною и рассудительною, но и безсмертною, для того, чтобы она господствовала над всеми находящимися на земле тварями.

То же означает и сказанное о душе Григорием Богословом, что она от Бога и божественна и приобщилась высшего благобытия: не так, как говорят некоторые мечтатели, что будто душа имеет божественную сущность, но так, что она сотворена вдуновением Бога и получила от Него дар быть разумною и рассудительною и безсмертною, и не умирать вместе с телом, подобно безсловесным животным, а быть по благодати участницею высшего благобытия, то есть, безсмертия.

Свидетельствует им и святой Иоанн, патриарх константинопольский, в одиннадцатом слове о творении, где он говорит так: и вдуну, – говорит, – в лице его дыхание жизни: и бысть человек в душу живу (Быт. 2, 7). Здесь некоторые неразумные, увлекаясь собственными соображениями, ни о чем не мысля богоприлично, не обращая внимания и на приспособительность выражений (Писания), дерзают говорить, что душа произошла из существа Божия. О неистовство! О безумие! Так говорит этот отец о предложенном. А посмотри, что сказал Бог о всех прочих находящихся на земле тварях: да будет и: да изведет земля, и: бысть; о человеке же говорит: сотворим человека, и не только: сотворим, но и: по образу Нашему и по подобию, и: персть взем от земли, собственными руками образовал человека и вдунул в лице его дыхание жизни: и бысть человек в душу живу (Быт. 1, 3, 24. 26, 2, 7).

Итак отсюда можно видеть, что Бог сделал человека почтеннее всех прочих находящихся на земле тварей; ибо все прочее Он создал словом: рече и быша, а человека, как сказано, создал собственными руками, по божественному Писанию; и притом все сотворенное Им на земле Он подчинил человеку, сотворенному в шестой день, чтобы он сам, находясь под властию Создателя, господствовал над всеми, уже созданными и приготовленными для него, земными тварями. Этому научает нас и святой Григорий Богослов, в слове на неделю новую, говоря: «посему к дням причисляется нечто первое, второе, третие и так далее до дня седьмого, упокоевающего от дел, и сими днями разделяется все сотворенное, приводимое в устройство по неизреченным законам, а не мгновенно производимое всемогущим Словом, для которого помыслить или изречь значит уже совершить дело. Если же последним явился в мир человек, почтенный Божиим рукотворением и образом, то сие нимало неудивительно: ибо для него, как для царя, надлежало приготовить царскую обитель, и потом уже ввести в нее царя в сопровождении всех тварей».

Итак, если, по учению Григория Богослова, последним явился человек, и притом почтенный Божиим рукотворением и образом, и все было приготовлено ему Богом, и для него, как для царя, наперед готова была царская обитель, и таким образом он введен Богом уже окруженный всеми, то как же говорят безумствующие подобно Оригену, что будто бы за грехи посылаются в тела души, существовавшие прежде и долженствующие понести наказание за прежние согрешения? Напротив святой Григорий говорит, что человек явился в мир последним и удостоен от Бога чести царствовать над всем находящимся на земле: что конечно служат доказательством не наказания, а напротив промышления и благодеяния. Согласно с Григорием Богословом учит нас и святой Иоанн, патриарх константинопольский, в одиннадцатом слове о творении, где он так говорит: «но, может быть, скажет кто: для чего же, если душа выше тела, низшее созидается прежде, а потом уже высшее и важнейшее? Не видишь ли, возлюбленный, что и с (прочим) созданием было тоже самое? Небо и земля, солнце и луна, и все Прочие (неодушевленные вещи), а также и животные неразумные сотворены прежде, а после всех их и человек, которому надлежало владычествовать над всеми этими тварями. Подобным образом и при сотворении самого человека, прежде является тело, а потом уже и превосходнейшее существо, душа. Как безсловесные, имевшие быть полезными на службу человеку, созидаются прежде человека, чтобы тот, кому надлежало пользоваться ими, имел уже готовую услугу: так и тело созидается прежде души, чтобы когда, по неизреченной мудрости Божией, создана будет душа, можно ей было показать свою деятельность движением тела». И этого довольно, чтобы показать слушателям, что мы говорим то же самое, что́ и святые отцы, совершенно отвергающие предсуществование душ. Но кроме того Священное Писание говорит об Адаме и Еве: и благослови их Бог, глаголя: раститеся и множитеся, и наполните землю, и господствуйте ею (Быт. 1, 28). Каким же образом, если души существовали прежде тел, стало бы по божественному повелению плодиться и размножаться то, что́, по их баснословию, существовало прежде? И как бы Бог мог благословить души, впадшие уже в грехи, на то, чтобы они плодились и размножались? Ибо души согрешившие достойны скорее проклятия, чем благословения. Также, если души существовали прежде и, по баснословию Оригена, находились на другой степени, то почему Бог создал только Адама? Неужели только душа Адама была тогда грешна и потому одно тело создал Бог? Ибо если до этого времени были и другие души, то надобно было создать и другие тела, имевшие воспринять эти души. И каким образом душа, по их словам, согрешившая и для наказания посланная в тело, поставлена Господом в раю сладости? Ибо если бы она послана была в тело для наказания, то была бы поставлена не в раю сладости, а в месте мучения. Но Бог так возлюбил человека, созданного Им после всех творений, что и по преступлении им данной ему от Бога заповеди и по изгнании его за это из рая, когда род человеческий стал плодиться, а грехи стали умножаться, потому что помышление людей охотнее склонялось к худшему, Бог, по благости Своей, не презрел собственного создания, но исправлял его различными образами, о которых сообщает Священное Писание. А так как при труднейших болезнях мы имеем нужду и в большем врачевании, то Само единородное Слово Божие, единый, то есть, одно из Лиц святые Троицы, по человеколюбию своему, соделалось человеком, пребывая Богом, не изменивши своего божественного существа в человеческое, и не превративши человеческого своего существа в божественное: Он есть один и тот же в обоих естествах, неслиянно и нераздельно познаваемый. Ибо, пребывая тем, чем был, Он стал тем, чем не был; принявши в своем теле смерть, которой мы подлежали вследствие осуждения за преступление, Он освободил нас от вечной смерти, начаток умершим бысть, перворожден воста от мертвых (1 Кор. 15, 20; Кол. 1, 18), воскреси и спосади нас на небесных (Ефес 2, 6), как учит нас апостольское предание. Ибо хотя человеческое естество в начале и было лишено рая за преслушание, но однако же, как говорится, единородный Сын Божий за премногую любовь свою, еюже возлюби нас (Еф. 2, 4), соединивши наше естество с Собою нераздельно по ипостаси, в утробе святой славной Богородицы и Приснодевы Марии, удостоил нас большей благодати, даровавши нам царство небесное. Об этом свидетельствует и святой Иоанн, патриарх константинопольский, в слове на вознесение, где он говорит так: «мы, оказавшиеся недостойными земли, ныне возведены на небо; будучи недостойны иметь и низшую власть, мы достигли царства высшего, взошли выше небес, получили царский престол. И естество, от которого херувимы охраняли рай, ныне само восседает выше херувимов».

Итак доказано, что души не существовали прежде на небесах, и потом, согрешивши, не были посланы в тела для наказания, как безумствует Ориген, а напротив, все естество человека, то есть тело и душа будучи создано на земле, по безмерной благости Божией, удостоено небесного царствия, так что люди, сохраняющие и исполняющие заповедь Божию, удостаиваются на небесах общения с ангелами, которым мы обязаны подражать на земле исповеданием Бога. Ибо Бог, восхотевший, по неизреченному своему человеколюбию, чтобы как на небесах прославляют Его святые силы, так и на земле прославляли Его люди, создал человека, другого земного ангела, чтобы все было полно славы Божией: и посему Господь, наставляя, как (люди) должны молиться, говорит: Отче наш, иже еси на небесех, да святится имя Твое: да приидет царствие Твое: да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли (Матф. 6, 9. 10).

Согласно с тем, что мы сказали, учит и святой Григорий Богослов в слове на святую пасху, где он говорит так: «восхотев и сие показать, художническое Слово созидает живое существо, в котором приведены в единство то и другое, то есть, невидимое и видимая природа, созидает, говорю, человека; и из сотворенного уже вещества взяв тело, а от Себя вложив жизнь (что в слове Божием известно под именем души и образа Божия), творит как бы некоторый второй мир, в малом великий; поставляет на земле иного ангела, из разных природ составленного поклонника, зрителя видимой твари, таинника твари умосозерцаемой, царя над тем, что́ на земле, подчиненного горнему царству». Итак внемли: этот отец, говоря, что Бог создал человека из того и другого, присовокупил, что тело Бог взял из сотворенного уже вещества; а о душе он не сказал ни того, что она существовала прежде, ни того, что она родилась из прежде бывшего существа, но (сказал), что Бог от Самого Себя вложил жизнь, в чем разум видит душу разумную и образ Божий. А слова этого отца, что Бог сделал человека царем на земле, подчиненным горнему царству, ниспровергают то мнение, будто бы души посланы в тела для наказания; потому что царствовать на земле и находиться под царством одного Бога есть не наказание, а великий дар Божий.

При этом необходимым почитаем сказать утверждающим предсуществование, что если бы действительно души существовали прежде тел, то они знали бы и помнили бы то, что́ они делали и прежде вступления своего в тела, как и по смерти знают и сознают то, что́ они сделали в телах. Докажем же из самых слов Евангелия, что душа по отшествии из сей жизни знает то, что́ сделано ею. Так Господь наш и Спаситель Христос в евангелии от Луки, в притче о Лазаре и богатом, говорит следующее: человек некий бе богат и облачашеся в порфиру и виссон, веселяся на вся дни светло. Нищь же бе некто, именем Лазарь, иже лежаше пред враты его гноен, и желаше насытитися от крупиц падающих от трапезы богатого: но и пси приходяще облизаху гной его. Бысть же умрети нищему и несену быти ангелы на лоно Авраамле: умре же и богатый, и погребоша его. И во аде возвед очи свои сый в муках, узре Авраама издалеча и Лазаря на лоне его: и той возглаш, рече: отче Аврааме, помилуй мя, и посли Лазаря, да омочит конец перста своего в воде, и устудит язык мой: яко стражду во пламени сем. Рече же Авраам: чадо, помяни, яко восприял еси благая твоя в животе твоем и Лазарь такожде злая: ныне же зде утешается, ты же страждеши. И над всеми сими между нами и вами пропасть великая утвердися, яко да хотящии прейти отсюду к вам, не возмогут, ни иже оттуду к нам преходят. Рече же: молю тя убо, отче, да послеши его в дом отца моего: имам бо пять братий: яко да засвидетельствует им, да не и тии приидут на место сие мучения (Лук. 16, 19 - 28). Итак, да посрамятся защитники Оригена и от слов Святого Евангелия. Ибо если бы души существовали прежде тел, то они знали бы и сделанное ими прежде тел, так же, как и по отшествии из сей жизни они помнят сделанное ими при посредстве тела. Этому мы научаемся из слов святого Евангелия.

А что святые отцы, последующие богодухновенному Писанию, осудили это учение вместе с Оригеном, так баснословившим, то это мы уже ясно показали из слов самих святых отцов; ничуть не меньше мы докажем это и последующими свидетельствами святых отцов. И во-первых, в подтверждение этих наших слов приведем свидетельство святого Петра, бывшего епископа александрийского и мученика.

Святого Петра, епископа и мученика великого города Александрии, из первого слова о том, что душа не предсуществовала и, согрешивши, не была послана за это в тело. «Мы вздумали предложить нечто о первом, созданном из земли, перстном человеке, с целию доказать, что он создан один и тот же в то же самое время, хотя в частности иногда говорится о внутреннем и внешнем человеке. Ибо хотя, по спасительному учению, сотворивший внутреннее сотворил и внешнее, однако в один раз и в одно время, то есть, в тот же день, когда Бог сказал: сотворим человека по образу и по подобию Нашему (Быт 1, 26), так что отсюда очевидно, что (человек) произошел не от соединения как бы чего-то другого предсуществовавшего и пришедшего из другого места. Потому что, если было соединение, то для чего было и описывать то, что́ уже было сотворено?». И немного после: «таким образом не допускается, что души согрешили на небе прежде тел, так как они вовсе и не существовали прежде тел. Это учение принадлежит еллинской философии, которая есть иностранка и чужая для хотящих благочестно жить о Христе».

Его же из тайноводственного учения, которое он составил для Церкви, готовясь принять венец мученичества: «Посему умоляю, бодрствуйте; потому что опять подвергнетесь гонению. Вы знаете, сколько опасностей от безумно преданных идолам перенес воспитавший меня отец мой и епископ Феона, которого я наследовал престол, и о если бы – образ жизни; – также великий Дионисий, скрывавшийся из одного места в другое, когда его преследовал Савеллий. А что скажу о блаженных епископах Ираклии и Димитрии? Какие испытания вытерпели они от безумного Оригена, посеявшего в Церкви и свои расколы, доныне возбуждающие в ней возмущения?». Итак, кто из здравомыслящих может противиться тому, что́ сказал против Оригена святой мученик и епископ александрийский Петр? Он, принявши добрый подвиг за Христа, не только обличил Оригена и его нечестивое учение, но и свидетельствует, что бывшие прежде его святые отцы претерпели много испытаний от его безумия.

И святой Афанасий, также бывший епископ александрийский, в слове о жизни блаженного Антония сказал следующее: «как же осмеливаетесь вы посмеваться над нами, которые говорим, что Христос явился человеком, когда сами, сводя душу с неба, утверждаете, что она блуждает, и с небесного свода ниспадает в тело?». Слышащие должны обратить внимание на то, что святой Афанасий ясно противоречит тем, которые говорят, что прежде существовал ум и из него произошла душа, которая согрешила и ниспала со свода небесного в тело.

Того же святого Афанасия из второго слова против ариан: «вся видимая тварь создана в шесть дней: и в первый создан свет, который Бог назвал днем; во второй создана твердь; в третий Бог, собирая во едино воды, явил сушу, и произвел на ней различные плоды; в четвертый сотворил солнце и луну и весь звездный сонм; в пятый создал животных в море и в воздухе; в шестой сотворил четвероногих, живущих на земле, и наконец человека, состоящего из разумной души и тела. Невидимая Его от создания мира твореньми помышляема видима суть (Рим. 1, 20). И свет не то, что́ ночь; солнце не то, что́ луна; безсловесные животные не то, что́ разумный человек; ангелы не то, что́ престолы, и престолы не то, что́ власти. Напротив того, хотя все они – твари, однако же, каждая по роду созданная вещь в собственной сущности своей, какою сотворена, такою есть и пребывает». Вот и святой Афанасий передает, что после всех тварей Бог создал человека, состоящего из тела и души разумной и словесной. Ибо не сказал, что после всего создано тело, дабы в него вошла предсуществовавшая душа, но сказал, что после всех тварей создан человек, состоящий из словесной души и тела, показывая этим, что Бог вместе сотворил то и другое, то есть, тело и душу.

А так как межу прочими богохульствами Оригена находится и такое, что душа Господа предсуществовала и Бог Слово соединился с нею прежде воплощения от Девы: то, ниспровергая такое пустословие, тот же святой Афанасий в послании к Епиктету говорит следующее: «по справедливости да осудят сами себя все думающие, что плоть от Марии была прежде Марии, и что Слово прежде нее имело какую-либо человеческую душу, и до пришествия своего было всегда с ней». Итак, если, по словам святого Афанасия, душа Господа нашего Иисуса Христа, во всем уподобившегося нам, кроме греха, не существовала до его пришествия во плоти, то какое безумие говорить, что другие человеческие души существовали прежде тел!

Послушаем сверх того и святого Василия, который в беседе на слова: В начале бе Слово, и Слово бе к Богу (Иоан. 1, 1), так говорит: «смотри, чтобы не ввела тебя в обман подобоименность слова. Ибо как быть в начале человеческому слову, когда человек получил начало бытия уже поздно? Прежде человека – звери, прежде человека – скоты, все пресмыкающияся, все живущее на суше и в воде, птицы небесные, звезды, солнце, луна, растения, семена, земля, море, небо». Вот святой отец ясно убеждает нас не увлекаться баснями Оригена о предсуществовании душ; ибо он не учит нас, что в начале существовало слово человеческое, то есть, душа, но открыто взывает, что бытие человека есть последнее из всех творений Божиих. Итак, если все твари явились прежде человека, то каким образом души предсуществовали? Ибо святой отец сказал, что все сотворено не прежде тела, но прежде человека, который состоит из души и тела. А отсюда видно, что вместе сотворено и то и другое.

Также и святой Григорий нисский, в трактате о человеке, говорит: «не вне, может быть, пределов предлежащего нам труда, исследование того, что́ в церквах составляет предмет недоумения о душе и теле. Одним из живших прежде нас, а именно занимавшимся учением о началах, рассудилось утверждать, что души, подобно какому-то обществу, по особым постановлениям существуют сами по себе; и там есть для них образцы порока и добродетели; и душа, пребывающая в добре, остается не испытавшею соединения с телом; но, если она уклонится от общения с добром, и возымеет поползновение к здешней жизни, в таком случае бывает соединена с телом. Другие же, держась описанного Моисеем порядка в устроении человека, говорят, что душа по времени вторая после тела. Поелику Бог, сперва взем персть от земли (Быт. 2, 7), создал человека, а потом уже одушевил его вдуновением; то на сем основании доказывают, что плоть предпочтительнее души, вошедшей в предварительно созданную плоть». И немного далее: «защитники первого учения, которые утверждают, что души, до жизни во плоти, имеют другой образ жизни, по моему мнению, держатся еще языческих баснословных учений о переселении души из одного тела в другое. Ибо, если кто в точности исследует, то по всей необходимости найдет, что учение их клонится к тому, что, как говорят, сказывал о себе один из их мудрецов, а именно: «был я мужем, потом облекся в тело жены, летал с птицами, был растением, жил с животными водяными». И, по моему суждению, не далеко отступил от истины утверждающий о себе подобное. Ибо подобное учение, что одна душа входила в столько тел, подлинно достойно, или крика каких-либо лягушек и галок, или безсловесия рыб, или безчувственности растений. Причиною же такой нелепости та мысль, что души предсуществуют. Ибо начало подобного учения, открывая рассуждению путь к ближайшему и непосредственно за тем представляющемуся, последовательно доводит до таких бредней. Если душа каким-либо пороком отвлечется от высшего образа жизни, однажды вкусив (как говорят) телесной жизни, делается человеком; жизнь же во плоти, в сравнении с вечною и безтелесною, без сомнения признается более страстною: то душе в такой жизни, в которой больше поводов ко греху, совершенно необходимо сделаться более порочною, и более расположенною к страстям, нежели сколько было прежде. Страстность же человеческой души есть уподобление безсловесному. Душа, усвоившая себе это, переходит в естество скотское, и однажды вступив на путь порока, даже и в состоянии безсловесия никогда не прекращает дальнейшего поступления во зло. Ибо остановка во зле есть уже начало стремления к добродетели, а у безсловесных добродетели нет. Посему душа необходимо всегда будет изменяться в худшее, непрестанно переходя в состояние более и более безчестное, и изыскивая всегда положение худшее того, в каком она находится. Но как ниже разумного чувственное, так ниспадение из чувственного делается безчувственностью. До сего доходя, их рассуждение, хотя вращается вне истины, однако же и нелепость из нелепости выводит с некоторою последовательностью. Но выводимое из сего баснословное учение слагается уже у них из понятий безсвязных. Ибо строгая последовательность указует на растление души. Душа, уже однажды поползнувшаяся в жизни высшей, не возможет остановиться ни на какой мере порока, но по наклонности к страстям, из словесного состояния перейдет в безсловесное; а из сего дойдет до безчувственности растений; к безчувственному же некоторым образом близко неодушевленное; аза этим следует не имеющее бытия. И таким образом по строгой последовательности душа сделается у них вовсе не существующею. Поэтому опять по необходимости невозможно уже для нее будет возвращение к лучшему. Между тем они из растения возводят душу в человека; а сим показывают, что жизнь растений предпочтительнее жизни безтелесной. Ибо доказано, что поступление души в худшее, как и естественно, низведет ее ниже. Безчувственного же естества ниже неодушевленное, в которое последовательно низводит душу начало их учения. А как неугодно им это; пусть, или навсегда заключат душу в безчувственности, или, если хотят возвести ее отсюда в человеческую жизнь, докажут (как сказано), что древесная жизнь предпочтительнее прежнего состояния, потому что в нем совершилось ниспадение в порок, а в первой совершается возвращение к добродетели. Посему каким-то не имеющим ни начала, ни конца оказывается учение, по которому души прежде жизни во плоти живут сами по себе, и за пороки соединяются с телами». Итак, учение этого отца очевидно: оно отвергает учение о существовании душ прежде тел.

Послушаем и святого Феофила, епископа александрийского, который в слове, написанном к некоторым монахам, державшимся мыслей Оригена, говорит так: «итак анафематствует Оригена и других еретиков, подобно нам, и епископ святой церкви римской Анастасий, который за давние свои подвиги сделан знаменитым вождем славного народа, а за ним следует и весь собор блаженных епископов запада, принявший определение александрийской церкви против этого нечестивца».

Его же из послания к праведникам, жившим в Ските, по поводу недовольных осуждением Оригенова учения: «некоторые дерзнули сказать, что Ориген есть учитель Церкви. Следует ли быть к ним снисходительными? Если Ориген есть учитель Церкви, то хорошо рассуждают и ариане, и евномиане, и еллины: одни богохульно учат о Сыне и Духе, а другие, нечествуя подобно им, смеются и над воскресением мертвых». Итак, из сказанного ясно, что кто следует святым отцам, тот не блуждает, а также, что единомышленники Оригена следуют языческому заблуждению и арианскому безумию.

Также и святой Кирилл, епископ александрийский, в послании к монахам, жившим в Фуе, против не признающих воскресения тел, говорит следующее: «итак говорят, что некоторые из вас отвергают воскресение тел человеческих, а это есть часть нашего исповедания, которое мы произносим, приступая к спасительному крещению. Ибо, произнося исповедание веры, мы присовокупляем, что мы веруем и в воскресение плоти. Если же мы отвергаем это и не веруем, что Христос восстал из мертвых, дабы и нас совосставить с Собою, то мы имеем веру шаткую, и, оставивши царский путь, идем путем кривым. А такое нечестие есть плод сумасбродства Оригена, которого и отцы наши осудили и анафематствовали, как извратившего истину; ибо он не мыслил как христианин, но последуя бредням языческим, впал в заблуждение. Здесь и начало его недугов. Ибо он говорит, что души существовали прежде тел и от дел святых они увлеклись в злые похоти и удалились от Бога, а за это Он осудил их и отелесил, и они находятся во плоти, как в темнице».

Его же из послания к монахам, жившим в Фуе: «Церковь, последуя богодухновенному Писанию, не признает, что душа существовала прежде тел и согрешила прежде их. Ибо как могла грешить та, которая не существовала? А мы утверждаем, что Творец всего создал тело из земли и одушевил его разумною душою. Таково происхождение человека». И немного далее: «что душа человека не осуждена и не послана в этот мир, как говорят, за прежде соделанные грехи, уверяет премудрый Павел, который пишет: всем бо явитися нам подобает пред судищем Христовым, да приимет кийждо, яже с телом содела, или блага, или зла (2 Кор. 5, 10). Почему он говорит, что откроется только то, что́ сделано с телом, и ничуть не упоминает о том, что́ сделано до тела, если бы он знал, что душа существовала прежде и согрешила прежде? Если же мы подлежим суду только за сделанное нами в теле, то очевидно, что мы не имеем греха, который бы был сделан нами до тела; ибо душа человека совершенно не существовала прежде его. Далее в этом вполне убеждает нас и сила Писания закона. Если, как говорит заблудшийся Ориген, душа приняла тело вместо наказание, как возмездие за прежде соделанные грехи, то по какой причине закон грозил грешникам смертию? Ибо скорее должно было бы умирать праведным, чтобы освободиться им от уз наказания, а жить – преступникам, чтобы терпеть наказание, не освобождаясь от уз».

Из соборного послания, составленного епископами Египта и Александрии, против учения Оригена: «итак этот Ориген, о котором говорится, сделался как бы мерзостию запустения среди истинной Церкви; будучи рукоположен в пресвитера законною и единою истинною рукою, он имел только одно голое достоинство пресвитера, подобно тому, как тать и предатель Иуда имел достоинство апостола. Ибо, когда он стал говорить богохульные беседы, то бывший в то время епископом, преданный истине, блаженный Ираклий, как земледелец и виноградарь поля Церкви, исторг его, как несомненно худой плевел, из среды хорошего хлеба». И несколько далее: «итак, ниспадши с неба на землю, подобно молнии, и дыша, подобно отцу своему диаволу, великим и сильным гневом против истины, он отплыл в страну, называемую Палестиною, и остановился в митрополии Цесарии; затем, совершенно разоблачивши лице свое от всякого покрывала и подобно рыбе, которую некоторые называют каракатицею, изрыгая темный и черный яд жизни, что́ доставляло ему удовольствие, он изложил там учение свое письменно, при чем подобно шинкарю еврею под личиною добра примешал к горькому и сладкое. Ибо что́ говорит этот злохудожник и безумец? Была, говорит, душа прежде тела и предсуществовала на небе. Там, говорит, она согрешила и заключена под стражу, то есть, послана в тело, для очищения, говорит, и заглаждения сделанных ею на небе грехов. Во-первых, здесь нечестивейший Ориген говорит чистые басни и хочет вести войну против истины». И несколько далее: «если бы душа предсуществовала на небесах и там согрешила прежде, как сказал безумный и богоборный Ориген, то святейшему пророку нужно было сказать не так: и созидаяй дух человека в нем (Зах. 12, 1), но скорее так: погружающий или, пожалуй, посылающий дух человека в него. Ныне же, говоря не это, но: созидаяй в нем, он обличает этого лютейшего волка, снаружи облеченного в овечью кожу для гибельного обмана. Ибо он, как будто бы низринутый с неба и хорошо знающий тамошние установления, говорит, что душа не только существовала прежде, но и согрешила прежде».

Итак, и божественным Писанием и словами святых отцов доказано, что бредни еретиков о предсуществовании душ не согласны ни с истинною верою христианскою, ни со здравым разумом.

Между прочим безумие Оригена видно и из того, что он говорит, будто и небо, и солнце, и луна, и звезды, и воды, находящиеся над небесами, одушевлены и суть какие-то разумные силы. А это ясно опровергает святой Василий в третьей беседе на шестоднев; он так говорит против учения Оригена: «но нам о разделенных водах нужно сказать одно слово тем из сущих от Церкви, которые, под видом применения и возвышенных размышлений, прибегли к иносказаниям, утверждая, что под водами, в переносном смысле, разумеются духовные и безплотные силы, и что вверху, над твердию, силы совершенные, а внизу, в местах надземных, наполненных грубейшим веществом, удержались силы лукавые. Посему-то, рассуждают они, и воды, яже превыше небес (Псал. 148, 11), хвалят Бога, то есть, добрые силы, по чистоте владычественного в них, достойны воздавать Творцу подобающую хвалу. А воды, которые ниже небес, суть духи лукавые, с естественной своей высоты ниспадшие во глубину повреждения; и они-то как беспокойные и мятежные, волнуемые бурями cтрастей, именуются морем, по удобоизменяемости и непостоянству движений воли. Отринув подобные сим учения, как толкование снов и басни старых женщин, мы под водою будем разуметь воду, и разделение, произведенное твердию, будем принимать сообразно с изложенною выше причиною. Хотя к славословию общего всех Владыки приобщаются иногда и воды, яже превыше небес; однако же на сем основании не признаем их разумною природою. Ибо небеса неодушевленны, когда поведают славу Божию, и твердь – не животное, одаренное чувством, когда возвещает творение руку Его (Псал. 18, 2)». Слушатели должны обратить внимание на то, что этот отец, говоря: «нам нужно сказать одно слово сущим от Церкви», имел в виду Оригена, лишившегося благодати Божией и изринутого из святой Церкви Божией, и его единомышленников; ибо он не сказал: «нам нужно сказать сущим в Церкви», но: «сущим от Церкви»; словом «нам» он обозначил принадлежащих к Церкви, а словами «сущим от Церкви» – отпадших от нее.

Одна и единственная забота была у нечестивого Оригена – поддержать еллинское заблуждение и в души слабых посеять плевелы. Поэтому мы присовокупим и то достойное смеха учение какое он высказал относительно воскресения людей из мертвых. Он говорил, что тела людей при воскресении восстанут шарообразными. О безумие и невежество этого умопомешанного истолкователя эллинских учений! Слепотствуя умом и стараясь к вере христианской примешать басни, он хотел осмеять самую надежду христиан и спасение, то есть, обещанное нам воскресение, не почитая даже и воскресения Господня. Ибо Господь, восстав от мертвых и начаток умершим быв (1 Кор. 15, 20), явился ученикам и показал им язвы на руках и ногах и рану в боку; Он вкушал также пищу по воскресении не потому, что нуждался в пище, но для того, чтобы этим способом уверить в природе воскресшего тела. А еще, когда Господь вознесся, то ангел сказал ученикам: сей Иисус, вознесыйся от вас на небо, такожде приидет, имже образом видесте Его идуща на небо (Деян. 1, 11). Если бы, как безумно учит Ориген, тело Господа было шарообразно, то каким образом Он показал бы язвы на руках и ногах и рану в боку? Как стал бы Он вкушать пищу, и как могли бы узнать Его ученики? Также каким образом можно было бы узнать тела святых, восставшие из гробов по воскресении Господа и явившиеся во святом граде, если бы они явились не в том виде, какой имели при жизни? Итак, не утвердившись на камне веры, но извергая такие и гораздо худшие этих хулы, нечестивый Ориген, как и должно было случиться, отрекся от Христа во время мученичества, и воздал поклонение вводимому им еллинскому многобожию. И это случилось по воле промысла Божия, с тою целью, чтобы в Церкви не почли его за мученика и чрез это не было причинено вреда стаду Христову. Ибо, если и теперь некоторые, зная о его падении, держатся его учения, то как же не стали бы защищать его учение, если бы он сделался мучеником и Отцом, не поклонившись идолам и скончавшись мученически? Никакой ревнитель истины не отпадает от Бога и не бывает оставлен Им, как говорит божественное Писание: воззрите на древние роды и видите, кто верова Господеви и постыдеся (Сир. 2, 10), или кто надеялся на Господа и Господь презрел его? А нечестивый Ориген не только для самого себя изложил свои богохульства, но и многих других увлек в свое заблуждение чрез свои сочинения, так что к нему совершенно идут следующие слова святого апостола Павла: некиих же человек греси предъявлени суть, предваряюще на суд: некиим же и последствуют (1 Тим. 5, 24). Ибо его заблуждение, преемственно переходя из одних слабых душ в другие, производит то, что грехи, сделанные первоначально им самим, повторяются и после него.

Приверженцам Оригена как будто недостаточно было нечестивого учения его о предсуществовании душ и богохульств о святой Троице: руководствуясь превратно понятыми словами его, они к заблуждению своему присоединили и то мнение, будто мучения всех нечестивых людей и даже демонов не вечны, и будто нечестивые и демоны возвратятся в первобытное свое состояние. Говоря так, они дают людям повод быть нерадивыми относительно исполнения заповедей Божиих, отвлекают их от тесного и узкого пути и заставляют их блуждать по пути широкому и пространному. Они идут совершенно наперекор словам великого Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа, Который в святом Евангелии учит, что как нечестивые идут в муку вечную, так и праведники в живот вечный (Матф. 25, 46); и опять находящимся одесную Он говорит: приидите благословеннии Отца моего, наследуйте уготованное вам царствие от сложения мира, а находящимся ошуюю говорит: идите от Мене проклятии во огнь вечный, уготованный диаволу и ангелом его (Матф. 25, 34. 41). Итак, когда Господь в святом Евангелии ясно возвестил, что и мучения и царствие вечны, то очевидно, что последователи Оригена ставят басни его выше слов Господа; а отсюда и открывается их безумие. Ибо, если кто-либо, увлекаясь его пустословием, допускает, что мучение имеет конец, то он по необходимости должен допустить, что имеет конец и обещанная праведным вечная жизнь; потому что вечность одинаково обещана и тому и другой. А если и мучение и блаженство имеют конец, то для чего и вочеловечение Господа нашего Иисуса Христа? Для чего распятие, и смерть, и гроб, и воскресение Господа? Какая выгода тем, которые подвигом добрым подвизались и подверглись мучению за Христа, если и демоны и нечестивые чрез восстановление достигнут того же состояния, как и святые? Но да обратится это на головы тех, которые баснословят это; ибо слова Христа пребывают непоколебимыми и в душах верующих и в самой истине дел.

Оправдывающие нечестивое учение Оригена, избегая направленных против них сильных доводов и желая прикрыть свое заблуждение, выхватывают отрывочно некоторые изречения из святых отцов и, перетолковывая их по собственному разумению, приноравливают к своему недугу. Так делают они и с божественными Писаниями. Но мы из самих святых отцов покажем, что тщетны и эти их приемы. Так святой Григорий Богослов в апологетическом слове своем говорит следующее: «но нам, когда мы в опасности утратить спасение души блаженной и безсмертной, которая будет вечно или наказываема за порочность, или прославляема за добродетель, – какой предлежит подвиг и какие нужны сведения». И в другом месте: «какое ложное извинение, какая хитропридуманная вероятность, какая клевета на истину обманет судилища и превратит суд правый, где у всякого кладется на весы все – и дело, и слово, и мысль, где взвешивается худое с добрым, чтобы тому, что перевесит, и иметь верх, и с тем, чего больше, соображаться приговору, после которого нельзя ни перенесть дела в другое судилище, не найти высшего судии, ни оправдаться новыми делами, ни взять елея для угасших светильников у мудрых дев, или у продающих (Матф. 25, 10. 11), – после которого не помогает раскаяние богатого, заботящегося об исправлении родных, и не дается срока к перемене жизни? Напротив того суд сей будет единственный, окончательный, страшный, а еще более праведный, нежели страшный, или, лучше сказать, потому и страшный, что он праведен. Тогда поставятся престолы. Ветхий деньми сядет, раскроются книги, потечет река огненная (Дан. 7, 9. 10), предстанут пред взоры свет и тьма уготованная: и изыдут сотворшии благая в воскрешение живота, который ныне сокровен во Христе, напоследок же с Ним явится (Кол. 3, 3. 4), а сотворшии злая в воскрешение суда (Иоан. 5, 29), которым осудило уже не уверовавших судящее их слово. И первые наследуют неизреченный свет и созерцание святые и царственные Троицы, которая будет тогда озарять яснее и чище, и всецело соединятся со всецелым умом (в чем едином и поставляю царство небесное); а уделом вторых, кроме прочего, будет мучение, или, вернее сказать, прежде всего и прочего – отвержение от Бога и стыд совести, которому не будет конца».

Василия, епископа Кесарии каппадокийской, из его книги правил: «Вопрос. Если один биен будет много, а другой мало (Лук. 12, 47. 48); то почему же иные говорят, что нет конца мучению? Ответ. Что в некоторых местах богодухновенного Писания сказано, по-видимому, обоюдно и прикровенно, то уясняется сказанным открыто в других местах. И Господь то решительно говорит, что идут сии в муку вечную (Мф. 25, 46), то отсылает иных во огнь вечный, уготованный диаволу и ангелом его (Мф. 25, 41), а в другом месте именует геенну огненную, и присовокупляет: идеже червь их не умирает, и огнь не угасает (Марк. 9, 47. 48), и еще древле о некоторых предрек чрез пророка, что червь их не скончается, и огнь их не угаснет (Исаии. 66, 24): потому, если при таком числе подобных свидетельств, находящихся во многих местах богодухновенного Писания, многие еще, как бы забыв о всех подобных изречениях и определениях Господних, обещают себе конец мучению, чтобы свободнее отваживаться на грех; то сие, конечно, есть одна из козней диавольских. Ибо, если будет когда-нибудь конец вечному мучению, то и вечная жизнь, без сомнения, должна иметь конец. А если не смеем думать сего о жизни, то какое основание – полагать конец вечному мучению? И мучению и жизни равно придается одно слово: вечный. Сказано: идут сии в муку вечную, праведницы же в живот вечный (Мф. 25, 46)». Его же из увещательного слова ко крещению: «за временное наслаждение греха бессмертно мучусь, за удовольствие плоти предан теперь огню».

Святого Иоанна, епископа константинопольского, из первого послания его к монаху Феодору: «непрестанно размышляй об этом и о реке огненной: ибо река огненная течаше пред ним (Дан. 7? 10). Преданный этому огню не может рассчитывать на окончание мучения. А непристойные удовольствия сей жизни ничем не отличаются от теней и сновидений. Ибо ощущение удовольствия оканчивается прежде, чем грех докончен, а мучения за грехи не будут иметь конца». Его же из толкования на первое послание к Коринфяиам: «поэтому нам надлежит сделать не малое исследование, но о вещах очень необходимых. Все люди доискиваются, будет ли конец огню геенскому. Что конца ему не будет, это показал Христос, сказавши: огнь их не угаснет и червь их не умрет (Марк. 9, 46); а Павел, показывая, что огнь геенский нескончаем, говорит, что грешники муку приимут, погибель вечную (2 Сол. 1, 9)».

Итак, если и божественное Писание и святые отцы ясно научают нас, что не будет конца мукам нечестивцев и обожаемых ими демонов, то о каком восстановлении мечтают единомышленники Оригена, когда мучения безконечны? Ибо святая Церковь Христова как праведным возвещает вечную нескончаемую жизнь, так и нечестивым возвещает нескончаемое мучение. В этом все дело. И мы нашли нужным из многого сказанного в божественном Писании и у святых отцов привести только немногое, для обличения нечестия оригенистов.

Желая удалить всякий соблазн из святейшей Церкви, так чтобы в ней не оставалось никакого порока, и последуя божественному Писанию и писаниям святых отцов, отвергшим как самого Оригена, так и его зловредное и нечестивое учение и праведно подвергших его и его учение анафеме, мы посылаем к твоему блаженству это наше послание, которым убедительно просим тебя собрать всех находящихся в сем царствующем городе святейших епископов и боголюбезнейших игуменов здешних честных монастырей, и устроить так, чтобы все решительно анафематствовали упоминаемого выше нечестивого и богоборного Оригена, прозванного адамантовым, бывшего пресвитером святейшей церкви александрийской, и его зловредное и нечестивое учение и все приведенные ниже главы; а также просим тебя копии этого, что будет сделано твоим блаженством поэтому поводу, послать ко всем святейшим епископам и игуменам честных монастырей, с тем, чтобы и они собственною подписью анафематствовали Оригена и зловредное его учение, со всеми, какие обнаружатся, еретиками. Наконец, просим тебя не иначе хиротонисать епископов и определять игуменов монастырей, как если они наперед, вместе со всеми прочими еретиками, обыкновенно анафематствуемыми в изданных книжках, то есть, с Савеллием, Арием, Аполлинарием, Несторием, Евтихием, Диоскором, Тимофеем Элуром, Петром Монгом, Анфимом трапезунтским, Феодосием александрийским, Петром бывшим прежде антиохийским, Петром апамийским, и Севиром, бывшим некогда антиохийским, анафематствуют также и вышеупомянутого Оригена, страждущего еллинским и арианским безумием, и его зловредное и нечестивое учение. Надобно всем объявить, чтобы решительно никто не дерзал защищать этого еретика и его изложения, но чтобы каждый от всей души и от всей мысли ненавидел их, отвращался от них и анафематствовал их, как чуждые христианскому преданию и причиняющие великий вред душам простых людей.

То же самое мы написали не только к твоей святости, но также и к святейшему и блаженнейшему папе древнего Рима и патриарху Вигилию и ко всем прочим святейшим епископам и патриархам, то есть, александрийскому, антиохийскому и иерусалимскому, чтобы и они позаботились об этом деле и об окончании этих смут. Желая, чтобы все христиане знали, что написанное Оригеном совершенно чуждо истинной вере христианской, мы рассудили небольшую часть из многих и безмерных богохульств его привести здесь буквально. В них излагается так:

О том, что Сын меньше Отца, а Дух меньше Сына: из третей главы первой книги: о началах.

«Бог и Отец, содержащий все, проникает в каждое из существ, сообщая каждому бытие от своего; у Него есть низшее: так после Отца Сын, достигающий только разумные существа, есть второй по Отце. Еще меньше Дух Святой, воздействующий на одних только святых. Так что поэтому могущество Отца больше, чем могущество Сына и Святого Духа, а могущество Сына больше, чем могущество Святого Духа, и опять могущество Святого Духа гораздо значительнее, чем могущество всех прочих святых существ».

О том, что могущество Бога Отца ограничено: из девятой главы второй книги.

«Надобно сказать, что и Божие могущество ограничено, и эта ограниченность не должна быть скрываема под предлогом прославления Бога». И немного далее: «ибо Он сотворил столько, сколько мог объять руками, держать в Своей власти и управить Своим промыслом; равно как Он столько создал вещества, сколько мог его украсить».

Его же, из четвертой книги.

«Никто да не оскорбится словом, если мы поставляем границы и Божию могуществу. Ибо содержать беспредельное невозможно по самой природе. Но если имеет границы то, что содержит сам Бог, то необходимо должен быть предел, до которого простирается имеющее границы».

О том, что Сын есть творение и создан: из той же четвертой книги.

«Сей Сын, рожденный по воле Отца, сый образ Бога невидимого, сияние славы Его, и образ ипостаси Его, перворожден всея твари, творение, премудрость. Ибо сама премудрость говорит: Господь созда Мя в начало путей своих в дела Своя» (Кол. 1, 15. Евр. 1, 3. 2 Кор. 5, 17; Притч. 8, 22)».

О том, что Отец содержит Сына вместе с прочими тварями, и Отец по всему больше Сына и невидим для Него: из той же четвертой книги «о началах».

«Если Отец содержит все, а в числе всего заключается и Сын, то очевидно, что Он содержит и Сына. Если кто-нибудь другой спросит: действительно ли все равно – познавать Бога из Него самого и познавать Его из Единородного, то окажется, что во всех отношениях истинно сказанное: пославый Мя Отец болий Мене есть (Иоан. 10, 29. 14, 28). Почему и в деле познания Отец более и яснее и совершеннее познается из Самого Себя, чем из Сына».

Из второй главы той же первой книги.

«Итак, мы, созданные по образу, имеем в Сыне первообраз, как бы истину всех находящихся в нас добрых образов. А Сын по отношению к Отцу, который есть истина, то же, что мы по отношению к Нему Самому».

Его же, из тринадцатой главы той же книги.

«Итак, я думаю, о Спасителе хорошо бы сказать, что Он есть образ благости Божией, но не само благо: конечно и Сын благ, но не просто благ. Как образ Бога невидимого, Он поэтому Бог, но не тот Бог, о Котором говорит Сам Христос: да знают Тебе единого истинного Бога (Иоан. 17, 3); также точно Он образ благости, но не как Отец, неизменно благий».

О том, что, называя Сына и Святого Духа творением, он причислил их к другим тварям, и посему назвал их существами служебными: из четвертой главы первой книги «О началах».

«Итак, что все сущее, кроме Отца и Бога всяческих, сотворено, в этом убеждаемся из того же самого умозаключения». И спустя немного: «еврей сказал, что два шестокрылатые серафима у Исаии, вопиющие друг ко другу и глаголющие: свят, свят, свят Господь Саваоф (6, 3), суть Единородный Божий и Святой Дух. Мы же думаем, что и в песни Аввакума, в словах: посреде двою животну познан будеши (Авв. 3, 2) говорится о Христе и Святом Духе».

Из шестой главы второй книги «О началах», где Господа называет простым человеком.

«Посему и человек стал Христовым, достигнув этого своими добродетелями, как свидетельствует пророк, говоря: возлюбил еси правду и возненавидел еси беззаконие: сего ради помаза Тя, Боже, Бог Твой елеем радости паче причастник Твоих (Пс. 44, 8), Надлежало же, чтобы тот, который ни в каком случае неотделим от Единородного, сопребывал с Единородным и спрославился с ним».

О том, что твари совечны Богу: из второй главы первой книги «О началах».

«Как же не нелепо то, чтобы Бог, не имевший какого-либо из своих свойств, стал потом иметь оное? И так как не было времени, когда бы Он не был Вседержителем, то следовательно всегда существовало и то, чрез что Он есть Вседержитель; и всегда было нечто подчиненное Ему, имеющее Его Владыкою».

Из той же главы.

«Все роды и виды существовали всегда; кто-нибудь иначе может сказать о единичном по числу. Однако же в обоих случаях ясно, что Бог не начинал творить, как будто некогда был праздным».

О предсуществовании душ: из шестой главы первой книги «О началах».

«По собственной вине тех, которые не внимают себе неусыпно, бывают падения то быстрее, то медленнее, и притом на более или менее продолжительное время, так что Божественный суд по этой причине соразмеряет с более добрыми или более дурными побуждениями каждого и достойное воздаяние. Одни получат в будущем устройстве мира ангельское достоинство, или начальственную силу, или власть над некоторыми, или престол над подданными, или господство над рабами. Другие же, которые не совсем пали, будут иметь заступление и помощь, как мы сказали. И таким образом преимущественно из находящихся под началами, властями, престолами и господствами, быть может, некогда на место их самих поставится род человеческий в одном мире».

Из той же главы: о том, что если демоны изменятся к лучшему, то они некогда дополнят человечество.

«Думаю также, что человечество может некогда дополниться из подчиненных злым началам и властям и миродержителям в каждом мире, или из разумных (существ) какого-либо мира, которые скорее воспримут благодеяние и пожелают измениться».

О ниспадении высших существ в тело.

«Таким образом, если мир в высшей степени разнообразен и содержит в себе такие разнообразные существа, одаренные разумом, то что другое должно назвать причиною этого разнообразия, как не различие падения существ, неодинаковым образом отпадших от единства? И душа некогда избрала водяную жизнь».

Из второй (восьмой) главы первой книги о началах.

«Душа, отпадающая от добра, и получающая наклонность к злу и долго в нем пребывающая, если не обращается, впадает в неразумие и вследствие зла нисходит на степень животности». И немного далее: «она избрала то, что свойственно неразумным и, так сказать, водяную жизнь, и может быть, в возмездие за бо́льшую степень падения во зло, облеклась в водяное тело подобного же неразумного животного».

Из той же (II, 3) главы: о том, что будет совершенное отложение тел.

«Когда покоренное Христу покорится наконец и Богу (1 Кор. гл. 15), тогда все отложат тела; и я думаю, что тогда они превратятся в ничтожество; природа тел вторично может быть восстановлена, если разумные существа опять ниспадут».

Из шестой главы третьей книги: о том же.

«О Боге сказано, что Он будет всяческая во всех; но как мы не можем оставить совершенно зла, так и Бог не бывает всяческая во всех, – ни в том, что неразумно, чтобы Богу не быть в зле, и в неразумных животных, ни в том, что бездушно, чтобы не быть Богу и в этом, когда Он будет всяческая, а таким образом и ни в том, что телесно, потому что тела по своей природе бездушны».

Из восьмой главы второй книги о началах.

«Из отпадения и охлаждения (ψύξιν) от жизни, свойственной духу, явилась ныне существующая душа (ψυχὴ) которая может возвратиться к тому, чем она была в начале. Это, я думаю, выражается в словах пророка: обратися, душе моя, в покой твой (Псал. 114, 6), дабы она всецело стала умом. Таким образом, ум стал душою, а душа исправившаяся становится умом».

Из той же главы: о том же.

«Как Спаситель пришел для того, чтобы спасти погибшее (Лук. 19, 10), и это погибшее, будучи спасенным, уже не есть погибшее: так и душа, которую Он пришел спасти, как нечто погибшее, хотя не есть еще душа спасенная, однако же не есть и погибшая. Еще надобно заметить: как погибшее было некогда не погибшим, и будет время, когда оно не будет погибшим: так и душа некогда не была душою и некогда не будет душою».

Из четвертой книги.

«Необходимо (признать), что телесной природы не существовало прежде, но что она существует по временам (через промежутки времени), по причине некоторых падений разумных существ, имеющих нужду в телах; по совершенном же исправлении, тела опять уничтожатся. И так должно быть это всегда».

Из седьмой главы первой книги: о том, что солнце, луна и звезды одушевлены.

«Что душа солнца древнее, чем облечение ее в тело, – это можно заключить и из сравнения человека с солнцем; но я думаю, что это также можно доказать и из Священного Писания».

Из той же главы.

«Лучше разрешитися, и со Христом быти, много паче лучше (Филип. 1, 23). Я думаю, что и солнце сказало бы: лучше разрешитися и со Христом быти, ибо это гораздо лучше. Впрочем, Павел (говорит): а еже пребывати во плоти, нужнейше есть вас ради (ст. 24). И солнце (сказало бы): но пребывать в этом небесном теле гораздо более необходимо ради откровения сынов Божиих. То же должно сказать о луне и прочих светилах».

Из четвертой книги: о том, что и за демонов Христос должен распяться и притом много раз в будущие века.

«Если кто предложит вопрос о страдании, то вопрос этот может показаться дерзким, если он относится к небесным областям. Однако же, если в небесных есть духовная нечистота, то можем ли мы бояться и здесь признать Распятого для разрушения того, что Он разрушил страданием. Таким образом, допуская и здесь сходство, мы не боимся допустить оного и в прочем [и там] даже до века».

Из той же книги.

«Кто, имея здравый ум, станет утверждать, что были первый, второй и третий день, также вечер и утро – без солнца и звезд?».

Когда все это так и когда для всех очевидны богохульства Оригена, то прилично произнесть на него анафематствование так:

1) Кто говорит или думает, что души человеческие предсуществовали, что они были прежде умами и святыми силами, наслаждались полнотою божественного созерцания, а затем обратились к худшему и чрез это охладели (ἀπαψυγείσας) в любви к Богу, отчего и называются душами (ψυχὰς) и в наказание посланы в тела, тот - да будет анафема.

2) Кто говорит или думает, что душа Господа прежде существовала и соединилась с Богом Словом прежде воплощения и рождения Его от Девы, – да будет анафема.

3) Кто говорит или думает, что сначала во чреве святой Девы образовалось тело Господа нашего Иисуса Христа и затем с ним соединились Бог Слово и душа, существовавшая уже прежде, – да будет анафема.

4) Кто говорит или думает, что Слово Божие уподоблялось всем небесным чинам, было для херувимов херувимом, для серафимов серафимом, и уподоблялось всем вообще высшим силам, – да будет анафема.

5) Кто говорит или думает, что тела человеческие в воскресении восстанут шарообразными, а не исповедует, что мы восстанем в правильном виде, – да будет анафема.

6) Кто говорит, что небо, солнце, луна, звезды, воды, которые выше небес, суть существа одушевленные и некоторые разумно-вещественные силы, – да будет анафема.

7) Кто говорит или думает, что Господь Христос распнется в будущем веке за демонов, как и за людей, – да будет анафема.

8) Кто говорит или думает, что могущество Бога ограничено, или что Он создал столько, сколько мог обнять, – да будет анафема.

9) Кто говорит или думает, что наказание демонов и нечестивых людей временно и что после некоторого времени оно будет иметь конец, или что будет после восстановление демонов и нечестивых людей, – да будет анафема.

10) Анафема и Оригену, прозванному адамантовым, изложившему это, вместе с его нечестивым, непотребным и преступным учением, и всякому, кто держится этих мыслей, или защищает их, или каким-нибудь образом когда-либо осмелится повторять их.